Я говорил: Ты хочешь, хочешь?...

Я говорил: Ты хочешь, хочешь?
Могу я быть тобой любим?
Ты счастье странное пророчишь
Гортанным голосом своим.

А я плачу за счастье много:
Мой дом – из звезд и песен дом,
И будет сладкая тревога
Расти при имени твоем.

И скажут: Что он? Только скрипка,
Покорно плачущая, он, –
Ее единая улыбка,
Рождает этот дивный звон.

И скажут: То луна и море,
Двояко отраженный свет.
И после: О, какое горе,
Что женщины такой же нет!

Но, не ответив мне ни слова,
Она задумчиво прошла,
Она не сделала мне злого,
И жизнь по-прежнему светла.

Ко мне слетают серафимы,
Пою я полночи и дню,
Но вместо женщины любимой
Цветок засушенный храню.